21 сентября 2011 года. Москва. Печатается в сокращении.
Биография, присланная респондентом (капитализация автора)
Волхв Велеслав — верховода Русско-Славянской Родноверческой Общины «Родолюбие» (основана в 1998 году), один из основателей Содружества Родноверческих Общин «Велесов Круг» (основан в 1999 году). Первый, кто начал использовать термин «Родноверие» по отношению к Исконной Вере Руссов и Славян. Пришёл в этот Мир 8 листопада/октября-месяца 1973 года. С детства увлекался историей, с увлечением читал Русские народные сказки, былины. В школьные годы посещал «Школу юного историка» при МГУ. А уезжая на время летних каникул в деревню (село Семёновское, что под Тверью), с упоением слушал рассказы стариков «о прежней жизни», собирал местный фольклор — песни, сказки, заговоры, былички и предания. В поисках ответа на вопрос о Смысле Жизни рано ушёл в самостоятельные Духовные искания. В конце 80-х гг. XXв., когда на прилавках книжных магазинов ещё невозможно было найти литературу, освещающую Духовные вопросы, тесно сошёлся с мистическим андеграундом, чтобы иметь возможность читать книги Духовных учителей Востока и Запада, изданные в «Самиздате» (нелегально распространявшиеся тогда в виде ксерокопий).
В 1990 году окончил среднюю школу, но вместо того, чтобы поступить в МГУ на Исторический или Философский факультет, как ожидали его родные и друзья, объявил, что его не интересует карьера учёного-историка или философа, так как те «говорят об Истине, не зная Её», своими руками сшил себе Русскую рубаху из мешковины, перестал есть мясо и стричь волосы, занялся самообразованием, Йогой и другими Духовными практиками.
В те годы в России появилось множество различных сект и Духовных учений, начала набирать силу РПЦ. Велеслав общался с их последователями, интересовался сущностью их учений, но не примкнул ни к одному из них, считая, что «Истина постигается в Сердце, а не в следовании какому-либо учению, церковной догме или частному взгляду какого-то Религиозного лидера».
В 1992 году в «Самиздате» вышла его первая книга — «Доктрина Сердца». Вскоре вокруг Велеслава собралась небольшая группа единомышленников, объединённых общим Духовным поиском.
24 лютня/февраля-месяца 1998 года Велеслав вместе с единомышленниками объявил о создании Русско-Славянской Родноверческой Общины «Родолюбие» и Духовнопросветительского Общества «Сатья-Веда» (санскр. «Истинное Знание»), в течение первого года действовавших как единое целое.
По словам самого Велеслава, «официальная дата образования нашей Общины — 24 февраля 1998 года. Этому предшествовал период, сравнительно недолгий по времени (всего год), но весьма значимый по результатам. Именно в это время закладывались основы будущей Общины: разрабатывалась и развивалась Обрядовая практика, формировалось Мировоззрение… 12 мая 1998 года был совершён первый открытый Обряд на реконструированном Капище близ Тёплого Стана. Обряд начался с прославления Велеса -Славянского Бога Мудрости, Духовного Покровителя Общины, и имел целью воссоединение участвовавших в нём с Силами Родных Богов (через год Капище было осквернено фанатиками-христианами: Обрядовое изваяние Велеса было низвергнуто в протекавший неподалёку ручей, Алатырный камень сворочен и спущен с горы, на оставшихся брёвнах вырезаны «православные» кресты и т. п., что заставило нас оборудовать новое Капище в более отдалённом от проезжих дорог месте, где оно и стоит до сих пор)».
В 1999 году Велеслав вместе с группой единомышленников создаёт Содружество Общин «Велесов Круг», существующий и поныне, целями которого являются:
1) Возрождение, сохранение и приумножение Духовного наследия Предков;
2) Практическое освоение и претворение в жизнь Волховского Знания (Ведания);
3) Исследовательская и Духовно-просветительская работа.
В 2009 году Велеслав пишет свою, сразу же ставшую знаменитой, «Книгу Великой Нави», где в развёрнутой форме даёт обоснование теории и практики Шуйного пути, или Пути Левой Руки, как Пути Возврата к своей Истинной Природе.
Осенью 2011 года, вернувшись с горного Алтая, Велеслав пишет книгу о Пути Великого Совершенства — «Пути без пути», превосходящем как Десный (Путь Удаления), так и Шуйный путь.
В настоящее время Волхв Велеслав проводит Обряды, читает лекции в Школе «Русская Традиция», обучает молодых Жрецов, ездит с просветительскими беседами по городам России и Украины, участвует в межконфессиональных мероприятиях (таких, например, как Всероссийский Конгресс Адвайта-Веданты) и пишет новые книги…
Р. Ш. Что такое язычество в Вашем понимании?
Язычество — это изначальная духовность человека, с которой он приходит на Землю. Это естественная, природная религия, в которую не нужно дополнительного посвящения, кроме самого рождения, — это наше врождённое стремление постичь окружающий мир и свою внутреннюю природу, Божественное в мире и в себе. Очень часто язычество сводят только к внешнему почитанию Природы. С моей точки зрения, для язычника куда важнее обретение лада внутри себя и раскрытие своей внутренней природы, поэтому одно из формульных определений язычества может звучать так: «Свято чти Родных Богов и Предков, живи по совести и в ладу с Природой, а если ищешь Высшего Знания — познай себя». Рассмотрев это определение в деталях, можно обнаружить практически все аспекты язычества: от внешних, формальных, до собственно духовных, мистических.
Р. Ш. Численность, социальный состав, возрастные критерии членов «Велесова Круга»?
Содружество родноверческих общин «Велесов Круг» образовалось в 1999 году. Сначала «Круг» состоял буквально из нескольких человек и представляемых ими общин. Сама идея «Велесова Круга» родилась, можно сказать, спонтанно. Мы сидели дома у Антона Платова, обсуждали грядущий праздник, — и я высказал предложение создать некое содружество людей, для которых именно духовный Путь являлся бы приоритетным в жизни. Происходило это примерно в конце весны или в начале лета, перед Купалой. На празднике идея осуществилась, и Богумил (Б.А. Гасанов) со своей — тогда ещё обнинской — общиной вступил в «Велесов Круг». Было решено, что человек, который входит в содружество, должен представлять какую-то общину, чтобы его мнение, высказываемое на общем кругу, выражало не только его личные пристрастия, но ещё и взгляды других людей. Первоначально в «Круг» входило 3 общины, включая не существующую в настоящее время «Московскую Велесову общину». Сейчас положение дел изменилось. Растём мы, растёт движение. Количество общин давно перевалило за дюжину, но основу «Круга» составляют: «Родолюбие» — это мы, рязанская община Богумила «Троесвет» и костромской «Хоровод» Борича.
Что касается численности. Я бы сказал, что костяк каждой общины состоит примерно из десяти-пятнадцати человек, не более. Почему я говорю так неконкретно: потому что «Родолюбие», например, это принципиально не организация, т.е. у нас нет никаких уставных документов и жёсткой формы членства, хотя на заре нашего существования попытка написать общинный Устав была, — впрочем, больше для собственной ясности, чем для какого-нибудь официального продвижения. Потом это как-то отошло, и осталось неоформленное документально сообщество, естественное содружество людей, которых объединяет общий Путь и возможность свободно общаться. «Родолюбие» формировалось, в
основном, вокруг меня, и потому община, так или иначе, несёт отпечаток моей личности, со всеми плюсами или минусами этого подхода. В «Родолюбии» сплачивание происходит, в основном, вокруг языческой идеи. Никакого общего хозяйства мы не ведём. Помню, когда я приезжал в Обнинск (а позже — в Рязань) к Богумилу, меня приятно поражало, что у них в общине много людей, объединённых не только идейными, но и кровнородственными связями. У Борича получилось что-то среднее между «Родолюбием» и обнинской общиной, потому что в костромской общине, с одной стороны, есть несколько семейных пар, а с другой — много людей, которые просто приходят на праздник по идейным соображениям.
Начиналось наше содружество, в основном, с молодёжи, причём с молодёжи думающей, — и это, наверное, одна из особенностей возрождаемого ныне язычества в целом. Мы приобщаемся к Родной Вере не потому, что нам так сказали бабушки и дедушки, а потому, что доходим до этого сами, своим Путём, своим образом мысли. Когда говорят, что нынешнее язычество — это какое-то «неправильное» язычество, или «неоязычество», а вот «истинное» язычество может быть только в дремучей тайге и в лаптях, — то я с этим не соглашаюсь. Я думаю, что те формы язычества, которые представляем мы, наиболее естественны для современности, и в наше время именно они имеют какие-то перспективы на будущее. Пытаться копировать «седую древность» — это означает неизбежно творить симулякры — «копии без оригиналов», воплощать собственные химерические фантазии, как это делается, например, в эклектичной секте так называемых «инглингов». Настоящее язычество использует формы соответствующие реальности, а не прячется в постмодернистских фантазиях об инопланетном происхождении «древних ариев», с одной стороны, и пещерно-лапотных попытках «чистой» исторической реконструкции — с другой.
Р. Ш. Какие наиболее яркие факторы, по Вашему мнению, повлияли на становление современного язычества?
За всех не возьмусь говорить, но могу рассказать, например, о собственном пути. В детстве я с удовольствием читал русские народные сказки и былины. Тогда я ещё не видел в них духовного подтекста или указаний на духовный Путь. Я читал их просто потому, что всё это мне было интересно и нравилось больше, чем сказки советских писателей. До определённого момента я не задумывался, язычник я или нет, и хотя меня рано начал волновать вопрос о смысле жизни, я не рассматривал его через призму русской культуры. Ближе к окончанию школы я, если можно так сказать, всерьёз увлёкся духовным поиском. Тогда подобные искания, за неимением соответствующих книг, непременно выводили на «ксероксную» культуру. В сумке какого-нибудь бородатого торговца «ксероксным» самиздатом лежали в одном ряду книги Блаватской, Рерихов, Шри Ауробиндо, Ошо, Оригена, «Строматы» Климента Александрийского, пособия по йоге, отдельные номера «Оккультизма и магии» и т.д., и это создавало ощущение духовного единства различных традиций. Представлялось, что вот есть некий мир духовных исканий, которому противостоит окружающий материалистический мир… В определённый момент я осознал, что прочитал уже много разных умных книг и много о чём знаю, — и тут возник вопрос: «А как я сам вижу мир, что я сам думаю о смысле жизни?». Я примерно знаю, что думают о смысле жизни представители таких-то традиций, но что я сам думаю по этому поводу и как могу выразить своё понимание? И вот когда я попытался самостоятельно изложить своё миропонимание, вдруг оказалось, что оно не в полной мере совпадает с признанными авторитетами, с какими-нибудь восточными учителями, например. Тогда-то я впервые задумался о национальном аспекте сакрального знания. Потому что вдруг понял, что индус или тибетец по-другому осмысляет такие ключевые понятия, как любовь, истина, божественность, — что он понимает их как-то по-своему. И вот тут мне открылось, что существует собственно русская традиция. И что даже когда мы заимствуем какие-то отдельные элементы из других культур, мы переосмысляем, «перевариваем» их на русском языке, рассматриваем через призму родной культуры и воплощаем в русских реалиях, -раскрываем их через наш архетип. Тогда мне стало интересным «нащупать» этот архетип, понять, что является внутренним ядром русской культуры, что меня отличает
принципиальным образом от китайца, тибетца, еврея, индуса и ещё кого-нибудь. С этого для меня начался собственно Русский Путь. И когда позже я встретился с другими язычниками, то с удивлением обнаружил, что многие положения, которые я считал открытыми лично мною, также известны и им. Другие люди, открывая для себя славянское язычество, самостоятельно приходили практически к тем же вещам, что и я. Всё это ещё больше убедило меня в том, что язычество вечно, что религиозное чувство язычника является врождённым, непридуманным и потому, в определённом смысле, бессмертным.
Р. Ш. Сейчас в языческом интернете широко обсуждается проблема «Шуйного пути». Как Вы можете охарактеризовать данную мировоззренческую единицу?
Впервые я использовал этот термин в 2004 году. Как и «родноверие», он быстро стал достоянием всего языческого движения в России. О «родной вере», вслед за профессором Шаяном, у нас первым стал говорить Вадим Казаков ещё в середине 1990-х, термин же «родноверие» был введён мною в 1999 году. Изначально я понимал «родноверие» как обозначение язычества вообще, в рамках которого могут выделяться национальные формы: славянское родноверие, скандинавское родноверие и т.д. Сейчас, особенно если писать «Родноверие» с заглавной буквы, термин понимается, прежде всего, как обозначение именно славянской Родной Веры.
«Шуйный путь» происходит от слова «шуйца» — левая рука. Так, существуют два пути: Десный путь, или путь Правой руки, который связан с Удалением от Источника, и Шуйный путь, или путь Возврата. Правая рука, десница, — отдаёт; левая, шуйца, — забирает. Это может быть понято в узком, материальном смысле: десница означает, что я делаю благо другим, а шуйца — я забираю всё себе. Либо, что Десный путь — это что-то «хорошее», а Шуйный путь — это что-то «плохое», эгоистическое, скажем, разрушительная магия и т.п. Если же смотреть с позиции Духа, то смысл Шуйного пути видится совершенно в другом… Но сначала сделаем небольшое отступление. Условно говоря, существует три типа людей: плотский, душевный и духовный. Для человека плотского типа Пути как такового ещё не существует, он просто следует господствующему мировоззрению, родовому обычаю, поскольку боится, что карающий закон, религиозный либо государственный, в случае чего, его накажет. Для человека душевного типа Путь открывается как движение от себя вовне, к социуму, что означает сознательное следование родовым ценностям: родить сына, посадить дерево, построить дом, сделать что-то «хорошее» для своего рода, — т.е. всячески «совершенствовать» окружающий мир. Любой человек проходит эту стадию, но на определённом этапе его духовного Пути слышит Вещий Зов, не «голоса» в голове, а безмолвный зов своей духовной природы, который заставляет человека от внешних религиозных целей, от идей формальной праведности, перейти к внутреннему самопознанию, к постижению духовного начала в себе. И вот тут человек меняется, он перестаёт двигаться от духовного центра в материю, а ищет путь Возврата к самому себе. «Свято чти Родных Богов и Предков» — это сказано для людей плотского типа, для толпы; «живи по совести и в ладу с Природой» — это добавлено для относящихся к душевному типу; «а если ищешь Высшего Знания — познай себя» — это лишь для тех, кто понимает, о чём тут речь, кто уже услышал Вещий Зов, для людей духовного типа. Почитаемые в язычестве Боги — это не только обожествлённые силы Природы, но также и олицетворения определённых качеств души, аспектов сознания. Сознания не только и не столько личного, сколько всеобщего, Единого. Обращаясь к Светлым Богам, Созидателям и Хранителям, мы желаем нечто обрести, например, мы хотим получить знания, силу, красоту и т.п. И вот мы обращаемся к Перуну, к Даждьбогу, чтобы заполучить от них эти дары, но достигая определённого рубежа, переживая своего рода «духовный кризис», который связан с Вещим Зовом, человек задаётся вопросом: «Кто я за пределами всех этих качеств, какими бы хорошими они ни были? Кто есть я сам?». И те качества, которые он вырабатывал в себе всю жизнь, а может быть, и многие жизни, вдруг предстают перед ним как некие покровы, скрывающие его истинную природу. Тогда и возникает необходимость в обращении к Тёмным Богам-Разрушителям, которые не дают, а забирают, которые разрушают эти ложные
покровы, при условии, что человек действует осознанно и знает, от чего именно он хочет избавиться, с какими ложными личинами хочет расстаться. Если подходить к Тёмной стороне со всей серьёзностью, то при контакте с Ней мы непременно что-то потеряем. На Шуйном пути мы смотрим на Богов не как на безразмерные «сиськи», откуда пытаемся выжать какие-то блага для себя и своих близких, а как на Силы, которые отнимают у нас всё, к чему мы привязаны и с чем ошибочно отождествляем себя. Если ты хочешь познать, кто ты есть на самом деле, ты должен разотождествиться со всеми своими покровами, разрушать привычную картину мира, идти за пределы всех своих обусловленностей, всего известного. Тот образ мира, который тебе навязан обществом, ты должен героически превзойти -разрушить, разбить, рассечь Мечом Осознания. Путь к Свободе лежит через «духовный кризис», «прозрение ужаса», внутреннюю ломку. Поэтому для описания Шуйного пути часто используются образы смерти, крови, войны, бурного секса (символ преодоления двойственности), всевозможных яростных, диких разрушений. Принесённая в требу Маре отрубленная голова символизирует побеждённую ложную самость, череп — совлечение личин, обнажение сокрытого и т.п. Такой подход не всем близок, не каждому понятен, — и это, в общем, нормально, так и должно быть. Поэтому, когда я читаю в Интернете, что кто -то в очередной раз ругает меня за Шуйный путь, я говорю: «Слава Богам!» — это значит, что всё идёт, как и должно идти. В мире не так уж много людей, для которых действительно актуален Шуйный путь. А помимо них, конечно, есть ещё немало «чернушников», которые свою закомплексованность, злобное отношение к окружающим преподносят как следование Шуйному пути, но на самом деле они скорее следуют искажённому, инверсированному Десному пути, нежели пути Шуйному, смыслом которого является Возвращение осознания внутрь себя, духовное самопознание. Вершиной Шуйного пути является та точка, на которой человек видит, что для его истинной природы нет «удаления» и нет «возврата». Если мы смотрим глазами своей истиной природы — Духовным Оком, — то можем видеть, что наш Дух никуда не «удалялся» и ему некуда и незачем «возвращаться». Он есть Тот, Кто он есть, и он свободен изначально. С позиции Шуйного пути, это и есть Возвращение домой. Возвращение без возвращающегося, мгновенная духовная самореализация — Прямой путь, превосходящий Десный и Шуйный пути вместе взятые, — Путь Великого Совершенства, Путь без пути.
Р. Ш. В русской исторической языческой традиции прослеживаются ли, на Ваш взгляд, черты Шуйного пути?
Практики Шуйного пути можно обнаружить, например, в поведении Ивана-дурака из русских сказок, в образе любого трикстера. На уровне проработанной философии, скажу сразу, описания Шуйного пути — в рамках русской народной культуры — мне не встречались, но у нас во все времена были люди, стремящиеся преодолеть собственные пределы, выйти за рамки, которые навязаны окружающим обществом, — и не потому, что эти люди не доросли до общественных отношений, а потому, что, в определённом смысле, переросли их. Также на Руси существовала скоморошья традиция, которая использовала знания, не актуальные в повседневном крестьянском быту, практически бесполезные для тех, кто хочет, например, просто вылечить корову или родить и вырастить здорового ребёнка. Знание скоморохов, их «контролируемая глупость», говоря языком Кастанеды, не может быть понята и принята людьми плотского типа, для которых её будто бы и не существует. С позиции людей, относящихся к душевному типу, идущих Десным путём, «скоморошество» всегда будет казаться либо «ересью», либо какой-то уж очень специфической формой практики, пригодной лишь для единиц. Здесь, кстати, можно провести параллель с традицией юродства в христианстве, когда человек, будучи вполне вменяемым, ведёт себя словно безумец, не ставя себя в зависимость от мнения окружающих… Нельзя сказать, что весь «Велесов Круг» разделяет моё видение Шуйного пути, или что вся община «Родолюбие» склоняется к нему. Шуйный путь — это всегда индивидуальный путь, в отличие от Десного пути, который по определению есть путь общий. Между тем, может быть найдена такая грань, в которой они не противоречат друг другу. Т. е. человек может работать на благо общества, но при этом
заниматься духовной практикой, которая очень сильно отличается от формальной религиозности, от «праведности», как она понимается обывателями, — и эти свои занятия он не будет афишировать либо, подобно юродивым или скоморохам, будет прятать её, что называется, на самом видном месте, но, тем не менее, понимающие люди будут видеть в нём эти незаметные чёрточки, эти признаки чего-то, что не вмещается в рамки этого мира. Как рыбак рыбака, как мудрец мудреца, люди одного уровня понимания видят друг друга, и между ними происходит некое невербальное общение. Каждый путь создаёт свой узор в мире, и этот узор притягивает тех людей, кто сопричастен ему по каким-то внутренним свойствам. Так происходит естественным образом. Можно сказать, что это один из духовных законов, который не виден со стороны, и поэтому кем-то всё то, о чём мы сейчас говорим, будет истолковано неверно. Мне жаль, но это так.
Р. Ш. Какой набор непосредственных действий человека приближает его к постижению Шуйного пути?
Здесь нет обрядов, нет формальной набожности или чего-то в этом роде, — можно сказать, здесь есть другой способ восприятия мира. Он коренится в отношении к Богам. Перестать смотреть на Богов как на «дойную корову» и начать рассматривать их как Силы, которые могут помочь тебе раскрыть свою истинную природу. То есть перестать идти на поводу у своих желаний, утвердившись в своей сердцевине, осознав свою истинную природу. Если говорить о практиках Шуйного пути, то это, прежде всего, древнее как мир памятование о смерти. Соизмерять свои желания и свои стремления со смертью, жить с пониманием, что всё окружающее преходяще. Когда ты словно бы «умер» при жизни, ты начинаешь по-другому оценивать свою жизнь, свои поступки, свои желания. На Шуйном пути образ смерти может стать проводником. Видение её присутствия во всём и соизмерение своих желаний и чаяний с быстротечностью времени может стать определённой ступенью на духовном Пути.
Р. Ш. В современном славянском язычестве существует такое понятие, как «радение». Какой смысл в данный термин вкладываете Вы?
В современном Родноверии под этим словом понимают очень разные вещи. В сущности, радение — это активная духовная практика. Мы в «Родолюбии» различаем обряды и духовные радения, хотя, конечно, они могут естественным образом пересекаться и дополнять друг друга. Хороший, «справный» обряд содержит в себе какую-то часть радения, иначе это просто обрядоверие, поверхностное воспроизведение привычных форм без понимания их сути. Радение — это не спонтанное бесчинство, хотя, теоретически, может встречаться и такое. На радении возможны какие-то вещи, которые с точки зрения обывателя будут восприниматься как что-то дикое, странное. Такие радения, разумеется, носят закрытый характер.
Р. Ш. Существуют ли предметы, сопутствующие, помогающие человеку, «впасть» в состояние радения?
Радение — это и есть способ войти в то или иное «изменённое» состояние. Дыхательные практики, хороводное «вертимое плясание», прогуживание священных слогов, чтение колослав (коротких славлений Богам, повторяемых много раз подряд), различные созерцательные техники — всё это инструменты для радений. Я также использую бубен. Собственно, с бубном я начал работать где-то с середины 1990-х, ещё до «Родолюбия», интересуясь шаманскими практиками. Также радения могут сопровождаться совместными воспеваниями под общий ритм. Это, конечно, не нами было придумано — это было издревле и практически у всех народов. Ещё следует упомянуть о «священных ядах». В быту я, скорее, сторонник трезвого образа жизни, но вполне допускаю на радении разумное использование пива, медовухи — того, что может способствовать выходу за грань обыденности. Опять-таки, это всё не мы придумали. Но одно дело радения, шаманские техники, и совсем другое -бытовое пьянство или наркомания среди современной молодёжи. Я не припомню ни одного традиционного общества, в котором предписывалось бы всем членам есть мухоморы, но когда шаман ест мухоморы, все понимают, что он шаман, и ему это надо. И вот в этом, кстати, разница между Десным и Шуйным путём. Шуйный путь разрешает использование «священных ядов», которые позволяют осознанно манипулировать своим осознанием, но разрешение это не может распространяться на всех подряд, на любого желающего.
Кроме того, в язычестве тоже существуют посты. У нас повелось так, что в течение суток до проведения обряда жрецы не едят, т.е. для человека, призванного общиной чинно совершать традиционный обряд, а не впадать в безумную мистику, короткая голодовка позволяет лучше настроиться на предстоящее действо. Жрецу не должно впадать в крайности, чтобы проведению обряда не мешали ни чрезмерная наполненность желудка, ни сильный голод. Это что касается жрецов. Если же мы говорим о частной духовной практике, не связанной непосредственно с календарными праздниками и обрядами, то это совсем другое дело. Есть радения индивидуальные, когда, например, человек закопался в яму или уединился в подполе избы без пищи, где его в определённый момент начинают посещать видения. И есть радения общинные — совместный хоровод, когда люди общим кругом подбадривают, «ярят» друг друга. В радении внешняя форма может быть разной. Можно дышать как собака, типа «холотропного дыхания» Грофа, — это практика достаточно известная и весьма действенная… Но человек неподготовленный, не знающий, зачем эму это надо, будет испытывать после радения только какое-то непонятное и неприятное чувство. Вроде, что-то такое было, даже рубаха промокла от радения, а что с того? Тем более нельзя предлагать неподготовленным людям «священные яды». Приведём такую параллель: какой-нибудь поэт с ранимой душой, живущий в современном мегаполисе, периодически вынужден закрываться от окружающих, так как много стрессовых ситуаций, толпы народа вокруг. Он вынужден держать некую психологическую броню, и чтобы её сбросить в определённый момент ради творчества, ему нужна либо соответствующая мистическая практика, либо, что гораздо быстрее и проще, возможно использование «священных ядов». Конечно, тут огромное поле для искажений, и кто-то может принять метод за цель, что часто и происходит. Я никому не советую это делать, но люди, которым это необходимо, — они сами интуитивно находят нужный метод. Тем шаман от наркомана и отличается, что он ест грибы, зная, зачем ему это надо, и он знает, какие силы он в себе высвобождает и какую цель преследует в конечном счёте.
Р. Ш. На Ваш взгляд, какая перспектива у славянского язычества?
Скажу одну вещь, которая может показаться, на первый взгляд, странной и неожиданной. Самое страшное для язычества в современной России — это его официальное признание, которое неизбежно приведёт к внутренней борьбе за власть, к спорам о том, кто «истинный» язычник, а кто нет, и, в конечном счёте, к монетизации и рутинизации живой веры. Сейчас, пока мы собираемся в лесах, пока нам не платят денег, но, наоборот, от нас требуются какие-то вложения, язычество привлекает к себе людей действительно «горящих», живущих традицией. А вот когда живая вера «остынет» и станет частью системы, тогда государство начнёт промывать мозги людям через Родноверие так же, как в настоящее время через христианство, и язычество неизбежно превратится в ещё один — колоссальный — рычаг управления, встроенный в государственную машину. И дело тут вовсе не в язычестве или христианстве как таковых. Это беда каждой религии, которая, становясь частью большой государственной машины, из метода достижения духовной свободы становится методом закрепощения людей. Поэтому для любой религиозной системы обновление необходимо, и оно приходит в свой срок, — и как когда-то на замену язычеству пришло христианство, так сейчас на замену христианства приходит новое язычество. Когда-то христианство влило новую струю в старое язычество, которое существовало тогда, в ту закостеневшую систему оно внесло что-то новое. Но сейчас, когда официальное — церковное — христианство превратилось в живой труп, становится очевидно, что в новый мир оно не перейдёт, что оно обречено. Закат сегодняшнего христианства может длиться ещё довольно долго, но, тем не менее, он неизбежен. А вот у нового язычества — именно у обновлённого, у нас, есть перспектива на будущее. Живой Огонь радений, преодолевая преграды человеческой глупости и формализма, обновит формы, через которые будет являть себя миру. Но какой именно узор он начертит в будущем, не возьмусь судить.
Роман Шиженский
