От переводчика
С большим опозданием, но всё-таки приводим перевод доклада доктора Карла Е. Х. Сейфрида, озвученного им в ходе выступления в «Frith Forge 2017» — первой международной конференции последователей Северной Традиции (СТ). И речь его имеет направленный далеко в будущее посыл, который, надеюсь, будет интересен представителям возрождённого скандинаво-германского язычества во всех его проявлениях.
Речь д-ра К. Сейфрида, присутствовавшего на конференции в качестве жреца (goði) чикагской общины «Thor’s Oak Kindred» и представителя Программы обучения духовенства «The Troth» (Troth Clergy Program), посвящена необходимости развития новой языческой философии — самодостаточной теологии Асатру, неразрывно связанной с жизнью современных язычников. Авторская статья проводит анализ посвящённых современному язычеству публикаций, насыщена богатой аргументацией и изобилует ссылками на зарубежную языческую литературу — собственно, отсюда сложности в переложении подобных академических трудов на русский язык. Жертвой перевода исходного текста на русский стали многочисленные сноски и цитаты на внушительную библиографию, практически не известную в России. Также читателю следует помнить, что в основном под словом «язычество» в тексте понимается всевозможные проявления реконструируемого политеизма Северной Европы.
Кроме основной идеи, заключённой в призыве к созданию самодостаточного языческого религиозно-философского учения, д-р Карл Сейфрид предлагает составить первый международный альманах общественного богословия Асатру, обогащённого самыми различными точками зрения. И со своей стороны он ожидает ответы единоверцев в виде эссе и очерков по интересующим их вопросам, намерен работать с писателями над будущим форматом издания и готов искать достойного издателя, могущего опубликовать этот богословский труд.
Уверен, кто-то по прочтении пожелает дать собственный ответ на те или иные вопросы с точки зрения исповедуемого им язычества. Этих вопросов в любой религии немало и было бы отлично, если у кого-то будет аргументированное, взвешенное мнение на этот счёт. Предметом внимания могут выступать самые различные темы: уместность жертвоприношений, отношение к свободе выбора, роль языка в молитвах, облик богов, религиозный радикализм, паломничество, жизнь и посмертие и тд. И форма очерка довольно проста для написания и сводится к такому виду: определение явления или проблемы, оценка её в рамках языческого мировоззрения, вывод по отношению к теме очерка. Но, конечно, всё упирается в языковой барьер.
Для тех, кто загорелся этой идеей, прилагаем ряд полезных ссылок:
Драгоценная ноша: о новом богословии Асатру
Автор: д-р Карл Е.Х. Сейфрид (Karl E. H. Seigfrid).
В данной статье рассматривается пример нового направления в теологии Асатру. Проведя четкое различие между догмой и теологией, будет проведен краткий обзор двух общих подходов к написанию теологических исследований в дискурсе современных языческих религий. Затем рассмотрим возникающие в этих исследованиях погрешности, характерные для работ, сильно акцентированных либо на гуманитарных и общественных дисциплинах, либо на личном религиозном опыте.
Далее мы подойдём к концепции общественного богословия, необходимого ввиду всё большего взаимодействия с современным обществом, а также для участия в диалоге с различными академическими дисциплинами, такими как политология, экономика, культурологические и религиоведческие исследования, а также с духовностью, глобализацией и обществом в целом.
Эта статья также выдвигает идею о том, что мы идентифицируя себя членами нового религиозного движения (НРД), возникшего в 1972 году, неразрывно связаны с современным обществом, его проблемами и достижениями. И как Один в «Речах Высокого» говорит: «Нет в пути драгоценней ноши, чем мудрость житейская», так и мы продолжаем нести мудрость прошлого в этот мир, в котором живём сегодня, не боясь принимать вызовы настоящего и решать их по своей вере.
В заключение этот документ предлагает объединить силы в совместном международном проекте по созданию сборника оригинального общественного богословия, обогащённого самыми различными точками зрения его авторов.
Догма и теология.
В неформальных беседах с другими язычниками мое замечание о необходимости нового богословия Асатру иногда встречается несколько враждебно, и мотивируют свой ответ оппоненты тем, что «не хотят видеть догмата в язычестве». Менее вежливый ответ заключался в утверждении, что сам акт написания богословской работы является агрессивной попыткой навязать личные догмы другим практикующим. Чтобы прояснить ситуацию и очистить путь для продуктивного обсуждения, я предлагаю рассмотреть основные определения этих двух терминов, дабы разница этих значений стала наглядной.
Многие язычники интересуются этимологическими основами слов, поэтому им может быть интересно узнать, что слово «догма» произошло от греческого термина «δοκέω», означающего «казаться, полагать, думать, воображать». Как видите, здесь нет никакого отрицательного смысла, вкладываемого в это слово противниками религиозного догмата — вместо этого слово описывает мнение или мысль. Поняв это, мы должны отделить появившийся позже негативный подтекст от слова «догма» и избежать тем самым этимологических заблуждений, вызванных различным пониманием этого слова. Проследить подмену его первоначального смысла возможно лишь обладая знанием о происхождении слова и его первоначальном значении, дающем нам ключ к пониманию его современного использования.
Итак, в древнегреческом языке существительное «δόγμα», обозначало «то, что кажется кому-то; мнение, учение, мысль». Позже этим словом стали называть не только личное убеждение или ощущение, но и публичное постановление. В классической латинской терминологии «dogma» обозначало «доктрину, приказ, принцип», а затем, в постклассической латыни, «предписание, ортодоксальная вера, религиозная доктрина». Последнее обозначение и подразумевается в те моменты, когда указывают на попытку кого-либо принудить оппонентов принять свои убеждения.
В рамках вопроса мы можем определить религиозную доктрину как «те официальные убеждения, что будучи сформулированными лидерами религиозной группы, считаются настолько фундаментальными, что отказ от них гарантирует исключение из этого религиозного течения». Кто-то, вероятно, считает подобное отношение к фундаментам веры чересчур завышенным и будет с настороженностью относиться к идее богословия. На самом же деле существует множество примеров религиозных доктрин, применяемых в различных общинах язычников, исполняющих роль столпов веры, но для этой статьи важно то, что религиозная доктрина и догмат не являются синонимами теологии и богословия.
Термин «теология» родом из греческого языка и обозначает «учение о божественном», что соответствует слову «богословие». Римский языческий учёный Марк Теренций Варрон (116 г. до н. э. — 27 г. до н. э.) различал три ветви богословия: мифическую (которой занимаются поэты), физическую (для философов) и гражданскую (которой ведает народ). В эпоху христианства теология продолжала развиваться и многие поколения христианских схоластов адаптировали концепцию античного периода к новой религии, либо заявляли о своей независимости от древних подходов.
В наше время существует невероятное разнообразие концепций в бездольном поле идей. Теология может быть экуменической, экзегетической, фундаменталистской, исторической, гомилетической, либеральной, моральной, философской, практической, духовной и т. д. Она может сосредоточиться на том, чтобы освободить угнетенных или увеличить процветание богатых. И всякая концепция божественного, относящаяся к любой из религий, может существенно отличаться от любой другой и разногласия эти настолько же фундаментальны, насколько одно языческое течение непохоже на иное.
Всё это должно подчеркнуть, что теология не является доктриной. Теология может обсуждать доктрину, но она играет совершенно другую роль в религиозной жизни. Существует столько теологий, сколько существует теологов. Разумеется, богословский труд может быть убедительным, но его метод аргументирован, а не догматичен.
Чтобы перейти к обсуждаемой теме, мы можем определить теологию как «учение о божественном и его связи с миром». Существует множество других возможных определений, но это включает в себя:
- Акцент на изучении этого взаимодействия и его проявлений;
- Признание взаимосвязи материального и духовного;
- Утверждение языческой концепции принятия мира.
Недавняя языческая публицистика.
В течение последних тридцати лет было издано большое количество публикаций, касающихся современного язычества, и в них проявляется такое же разнообразие подходов, что и в работах других мировых религий. Но я хотел бы обсудить две общие тенденции, характерные для всего корпуса современных источников, зачастую взаимно переплетаемых в рамках этой тематики. Во-первых, уже давно стала привычной ориентация на светские гуманитарные и общественные дисциплины за их теоретическую базу и авторитетное мнение. Во-вторых, существует давняя традиция указаний на то, что язычники называют «необоснованным личным гнозисом» (НЛГ), в ряде источников именуемым «прямым религиозным опытом» и в иных конфессиях называемых «откровением» или «видением».
Обращение к светским академическим трудам имеет несколько форм. В основном, авторы-язычники включают в свои работы данные научных исследований двумя путями: обобщая существующие культурные и исторические источники с целью обеспечить реконструируемое язычество неоспоримым теоретическим базисом; или используя имеющиеся данные науки в целях подкрепления авторитетом доказательств собственных изысканий в этой области. Несколько примеров должны сделать этот процесс понятным.
Книга «A Practical Heathen’s Guide to Asatru» Патрисии М. Лафаэлль (Patricia M. Lafayllve) представляет собой яркий пример тех книг, что описывают основы скандинаво-германской мифологии. Когда она обращается к историческому германскому язычеству, она использует выводы части исследователей, неоднократно касавшихся тематики политеизма в своих трудах: Дэвидсон, Дюбуа, Дюмезиль, Ларрингтон, Линдоу и Пейдж. Сноски на труды этих и некоторых других авторов снова и снова появляются в примечаниях и библиографиях к новым языческим публикациям. Однако, занимателен тот факт, что большинство упоминаемых работ этих авторов являются практически единообразными ретроспективными изложениями в книжной форме, почти никогда не появлявшимися среди научных статей в академических журналах. А некоторые их идеи попадают под сомнение, как, например, сам Жорж Дюмезиль сомневался в применимости его теории трёх функций к древнескандинавским материалам.
Работа Роберта Л. Шрайвера (Robert L. Schreiwer) и Эммериль Экхарт (Ammerili Eckhart) посвящённая новому религиозном течению внутри Северной Традиции, известному как Urglaawe (переводимого с одного из диалектов немецкого как «первичная вера»), иллюстрирует второй способ обращения к гуманитарным дисциплинам. В подобных работах используются научные источники двадцатого и двадцать первого столетия, как имеющие наиболее полные данные о последних исследованиях и конкретно в этой статье озвучивались выводы, относящиеся к области изучения фольклора. Библиография к статье
«A Dictionary of Urglaawe Terminology» включает в себя ряд фольклорных собраний, академических исследований и статей, принадлежащих перу Дэвидсона и Ларрингтона. Также в списке присутствует и монументальный труд Якоба Гримма (Jacob Grimm) «Teutonic Mythology» — весьма популярное издание в среде современных язычников, хоть и сильно устаревшее. Шрайвер и Экхарт объединяют старые и новые академические фольклорные исследования в своём видении современной религии. Как и иные языческие публицисты, они склонны воспринимать научные источники как авторитетные.
Стандартная работа в современной языческой библиографии, совмещающая оба подхода — это книга «We Are Our Deeds: The Elder Heathenry, Its Ethic and Thew» Эрика Уоденинга (Eric Wódening). Возможно, это удивит теологов из других религиозных традиций, но Уоденинг выводит этическую систему древнего язычества почти полностью из этимологических определений слов из древнеанглийского, древнескандинавского и древнегерманских языков, а также из теоретически реконструированных протогерманских и протоиндоевропейских слов, их корневых форм и их научных определений. Хотя его библиография включает в себя ряд стандартных авторов, регулярно цитируемых язычниками, большинство своих выводов он построил используя значительный справочный материал представленных в списках словарей. И в результате Уоденинг создал удивительную работу по исследованию древней этики, высоко оценённую многими язычниками и довольно влиятельную в некоторых течениях скандинаво-германского язычества.
Обращение к личному религиозному опыту также имеет несколько форм. Языческие авторы, идущие по этому пути, склоны включать в свои работы: результаты ритуализированных магических практик; полученную мистическим или визионистским образом информацию; или строящиеся на основе личных духовных убеждений умозаключения. Опять же, несколько примеров прояснят этот подход.
Стивен Флауэрс (Stephen Flowers), пишущий под псевдонимом Эдред Торссон (Edred Thorsson), разделяет свою книгу «Runelore: A Handbook of Esoteric Runology» на две части. Первая — историческая часть, использующая в основном научную стилистику для обзора стандартного исторического материала из академической дисциплины рунологии. Однако, уже здесь Флауэрс отходит от историчности, объединяя в рамках одного большого повествования немецких мистиков эпохи Романтизма, нацистских оккультистов и современных руно-магов, эксплуатирующих одни и те же руны в магии. Но настоящий разрыв с академической линией — во второй половине книги, в части «Сокровенное знание», где Флауэрс заявляет, что он и его коллеги из Гильдии «идут гораздо дальше ограниченных академических/научных представлений», где они «оживляют деревянные формы академических изысканий вдохновением Одина». В этой части книги Флауэрс свободно смешивает ссылки на исторический, литературный и мифологический материал с идеями, почерпнутыми из его собственной магической практики и оккультной работы. Если судить о книге в целом, то первая, историческая часть, кажется прелюдией ко второй половине, где необоснованный личный гнозис автора выступает в качестве руководства для потенциального посвященного.
Подобное смешение документальных источников и опыта появляется и в «Essential Ásatrú: Walking the Path of Norse Paganism» Дианы Паксон (Diana Paxson). Например, в главе «Боги» описание Тора строится на приводимых фрагментах исландских саг, географических названиях, римских источников, древнескандинавской поэзии и мифологическом материале. В этом месте рассказывается и о современной практике поклонения: о том, какой тип пива ему нравится, какой цвет предпочитает, а также текст личного обращения Паксон к божеству. В другом месте книги она решительно обращается к личному религиозному опыту, приводя пример, что некоторые язычники считают белый и бледно-голубой цветом богини Фригг.
«На протяжении многих лет, — пишет Диана Паксон, — люди в моей группе и язычники в других частях страны независимо друг от друга визуализировали богиню в этих цветах… Является ли вера столь многих людей продуктом коллективного бессознательного или же Фригг и вправду всегда нравились эти цвета, но нам безусловно импонирует этот образ.»
Этот переход из области индивидуальной визуализации в область общих представлений целой группы людей является наглядным примером того, как индивидуальное откровение может распространяться через религиозную общину и впоследствии приниматься как социально проверенный гнозис.
Гораздо более ориентированный на необоснованный личный гнозис пример можно видеть в книге «Asatru: A Native European Spirituality», опубликованной в 2015 году Стивеном Макналленом (Stephen A. McNallen) — основателем и давним лидером весьма иерархической организации язычников. На всём протяжении повествования Макналлен неоднократно высказывает утверждение, что в скандинаво-германском язычестве есть четкая телеология, объявляющая конечной целью жизни практикующего превращение в бессмертного полубога. Он пишет о «трансцендентном пути к возможности стать полубогом, парадоксальным образом использующем силу смерти для её преодоления. И опыт подсказывает, что бессмертие доступно лишь тем, кто не боится умереть». Макналлен утверждает, что Асы являются будущими личностями тех практикующих язычников, что «отбросив узы времени» смогут достичь божественного уровня. Автор часто ставит свои убеждения выше сохранившихся исторических источников о язычестве: так, он заявил, что тему посмертия в чертогах богов следует понимать метафорическим подтверждением его телеологии. Как и следовало ожидать, в работе Макналлена немалое место выделено его же расовой теории, согласно которой он признает некоторых белых язычников «родичами богов», а космос нарекает их будущим домом.
На примере этого автора особо чётко видно, насколько бывают печальны попытки построить религиозное представление лишь на личном гнозисе, в отрыве от реалий и источников. Однако, я хотел бы более внимательно рассмотреть оба подхода к написанию языческой литературы и найти типичные для них ошибки.
Враждебная аргументация.
Для большинства языческих течений, не имеющих центральной власти или догмы, характерна парадоксальная и непрерывная внутренняя борьба за авторитет, участники которой утверждают свою собственную точку зрения как единственно верную. И многие, дабы подтвердить свои доводы научным обоснованием, прибегают к использованию данных академических дисциплин. Возможно, это будет неожиданно для тех, кто не знаком с языческими сообществами, но практикующие иногда и приспосабливают свои религиозные убеждения к академическим работам, написанным светскими учёными. Тем самым учёным, что зачастую открыто враждебно относятся к современному язычеству.
Стремясь оправдать свои собственные убеждения или критиковать утверждения оппонентов, язычники часто обращаются к академическим трудам о древнегерманской форме религии, как к последней инстанции в религиозных спорах. Удивительно, но академическая литература, секулярная по своей сути, рассматривается многими язычниками не только как источник по некогда бывшему язычеству, но и по ныне возрождаемому. Эта вера в первенство не-языческой, секулярной концепции мира, из которой впоследствии и выводятся основы религии, практики и богословия, может быть встречена во многих течениях.
Притом, в числе наиболее цитируемых в языческой среде учёных невозможно найти имена тех, кто изучает новые религиозные движения, хотя с 1972 года только из Асатру вышло несколько самодостаточных направлений. К тому же, часть язычников испытывает некоторую враждебность по отношению к экспертам, изучающим современное язычество; как к социологу Дженнифер Снук (Jennifer Snook). Вместо этого, любимыми исследователями являются в основном специалисты в области древнескандинавской и германской литературы раннего Средневековья, североевропейской мифологии, культуры и археологии этого региона.
Дошедшая до нас литература и исторические источники относятся к периоду после христианизации Северной Европы, когда стали распространены гораздо более длинные тексты в отличие от бытовавших надписей на камне и дереве. Богатая исландская поэзия, некогда сложенная языческими поэтами и передававшаяся устно, была записана только спустя двести лет после крещения этой страны. Исландские саги, во многих из которых есть описания былой практики и религиозного культа, в какой-то мере можно считать произведениями исторической фантазии, поскольку записаны они были христианами и по прошествии нескольких сотен лет.
Некоторые из ведущих специалистов в этой литературе озвучивали уничижительные комментарии о современных возрождаемых религиях. В работе «Norse Mythology: A Guide to the Gods, Heroes, Rituals, and Beliefs» автор Джон Линдоу (John Lindow), профессор Калифорнийского университета на кафедре древнескандинавского языка и фольклора, «исследует волшебные мифы и легенды Норвегии, Швеции, Дании, Исландии и Гренландии, древнейшие истории и представления этих регионов». И хотя его предметом является мифология скандинавских стран в эпоху до Ренессанса, он заканчивает своё повествование язвительным замечанием касательно веры язычников в эпоху постмодерна:
«Несколько лет назад в Исландии, — пишет Линдоу, — началось возрождение «веры в Асов», приведшее к значительному уменьшению налогового бремени на организаторов движения и, отчасти, к увеличению праздников. У этого движения уже есть последователи за границей — в Норвегии группа студентов также изъявила желание поклоняться Асам. И на празднике они пьют пиво и приносят в жертву колбасу.»
«Вера в Асов» — это перевод слова Ásatrú, названия религии язычников, основанной в 1972 году в Исландии. Создание в том же году общества Ásatrúarfélagið стало первым подобным событием, указывающим на возрождение, реконструкцию и переосмысление германского многобожия. Сегодня организация продолжает процветать, а Асатру теперь самая большая нехристианская религия в Исландии.
Работа Линдоу была опубликована в 2001 году, спустя почти тридцать лет после того, как исландское правительство официально признало новую религию. За эти десятилетия молодая религия медленно, но уверено собирала последователей. И в 2000 году между группой последователей Асатру и Национальной церковью Исландии произошел серьезный конфликт по поводу событий, связанных с тысячелетней годовщиной христианизации государства, но более тысячи человек всё-таки смогли посетить торжественное мероприятие общины Ásatrúarfélagið в тот день.
Учитывая авторитетность знаний Линдоу, странно, что он решил свести историю и практику вероисповедания Ásatrú лишь к пренебрежительному замечания о налоговых льготах, праздниках и колбасе. Трудно представить, чтобы какой-либо другой профессор Калифорнийского университета излагал бы описание исторического иудаизма или ислама, отвернувшись от своих древних корней, чтобы сделать уничижительное замечание о сегодняшних евреях или мусульманах в научной работе.
Мы все ищем и выбираем искомый материал в документальных источниках, хоть они и не идеальны. Будучи взвешенными, мы можем заметить предвзятость некоторых авторов, поскольку мы оцениваем их работу в целом. Важнейший вопрос здесь заключается в следующем: почему язычники используют аргументы невероятно далёких от религии людей, тем самым давая им право судить себя и свои дела с их точек зрения? И есть ли какая другая религия в мире, что отводит себе столь самоотчуждённую позицию по отношению к своим оппонентам?
Вы могли бы представить, что практикующие иудаизм основывали бы своё богословие на антисемитских высказываниях? Или что мусульмане бы начали придерживаться исламофобских позиций? Представьте себе, что члены любой религии вдруг стали бы коренным образом изменять свои духовные убеждения, чтобы больше соответствовать теориям учёных, открыто принижающих эту религию.
Кто-то может прочитать приведенный выше отрывок и сказать: «Он прав! Исландцы всё делают неправильно. Только те единоверцы, что состоят со мной в одной группе Facebook, являются настоящими язычниками.» И такое отношение будет весьма похоже на нравы германских или кельтских племен, регулярно объединявшихся с Римом с целью победить своих соседей. Вся эта борьба внутри язычества за духовную власть и влияние на умы единоверцев в соцсети совсем не к лицу взвешенному богословскому дискурсу. Хуже этого только желание объявить собственную деноминацию превосходящей все остальные, что слишком часто переливается фундаментализм.
Ничто из приведённого не указывает на то, что изучение академических работ не важно. Глубокое взаимодействие с историческим наследием имеет большое значение в возрождении, воссоздании и развитии германского язычества сегодня. Речь идёт о том, что сами верующие, исповедующие живую языческую традицию, и должны выступать главными авторитетами в дискуссиях о будущем развитии современных убеждений и практик.
Современное язычество является самодостаточной религиозной практикой, поэтому его не следует путать с дохристианским германским политеизмом или многобожием доисторических времён. Каждая из этих религиозных концепций хороша сама по себе и не должна вытекать одна из другой. К примеру, в средневековой мифической поэзии Исландии описание женщин строилось на идеализированном изображении их ролей в феодальном обществе. Эти захватывающие образы восхищают и сегодня, по ним можно даже узнать как изменялось отношение к женщинам в только-только христианизированной стране, но они не о людях XXI века. Так и здесь — руководствоваться устаревшими представлениями в изучении божественного и пренебрегать своим непосредственным опытом, как минимум странно.
История и личный опыт.
Многие язычники считают, что между историческими источниками и необоснованным личным гнозисом существует сильное противоречие. Результаты академических исследований приводятся как установленный факт, несмотря на постепенные изменения в научных подходах и выводах. Способность аргументировано обосновать свои убеждения и практики, приводя фрагменты научных публикаций, широко приветствуется в сообществах язычников. В лучшем случае, личный духовный опыт рассматривается в качестве персональных впечатлений, а в худшем как нагромождение бессмысленных фантазий, заслуживающих самых суровых публичных насмешек.
Отношение к религиозному опыту как к чему-то постыдному, скрываемому от всех, по существу, весьма трагично. Может и верно к тем, что утверждая лишь своё вероисповедание единственно верным, начинает нести дикую околесицу: мол, Нарви, сын Локи, есть спаситель человечества, а мать Нарви является сансарой Марии Магдалины и т.п. Но я ни в коем случае не стал бы менять всё моё представление о божественном, к которому я шёл многие годы своей сознательной религиозной жизни, лишь на основании новых научных данных.
Все дошедшие до нас древние мифологические песни являются поэтическим переложением эмпирического религиозного опыта. Все древние изображения богов в искусстве основаны на тех образах, что когда-то предстали перед первыми язычниками. Предметы религиозного культа, что регулярно находят археологи — все они созданы и базируются на личных представлениях о богах. Религиозный опыт не может, по определению, быть проверен. Некоторые могут ответить, что древние представления, пройдя проверку временем, стали общепринятыми истинами. Но наше теоретическое знание древнего язычества опосредовано зачастую враждебными трудами христианских писателей и изредка пренебрежительным отношением светских учёных, что не позволяет нам с полной уверенностью говорить о представлениях прошлого.
В любом случае, утверждать, что это теоретическое знание прошлого каким-либо образом доказано, значит идти против самой академической системы, основанной на цитировании других теорий для обоснования выдвигаемых гипотез. Интерпретации и заключения по материалам сохранившихся источников изменяются с каждым новым поколением исследователей. Сравните старые научные работы, объясняющие всё разнообразие мифов лишь лейтмотивом возвращения солнца, и новые академические труды, находящие прообраз троллей в описаниях представлений о саамских племенах. Но язычники не меняют тут же свои убеждения и практики только потому, что появились новые взгляды в науке — нет, многие продолжают отстаивать те концепции, что кажутся им наиболее верными. И тут следует упомянуть писательницу Хильде Родерик Эллис Дэвидсон (Hilda Roderick Ellis Davidson), чья кандидатская диссертация 1940 года и сборник норвежских мифов 1964 года продолжают регулярно упоминаться язычниками несмотря то, что позже они были исключены из списка академических трудов.
Превозношение древних религиозных переживаний, как более духовных по сравнению с современным язычеством, превращает прошлое в своеобразный фетиш. Литературные и материальные данные свидетельствуют, что верования и практики не были чем-то монолитным и могли сильно меняться как с течением времени, так и от района к району. Всегда возникали новые пути, будь то от внешнего давления, внутреннего инакомыслия, духовного опыта или любой другой неизвестной причины. И вполне справедливо, что современные язычники, не имевшие непосредственно переданную традицию, могут во многом отличаться от былого германского политеизма. Поэтому я оспариваю те привилегии, какими выделяют теоретическое представление о былом язычестве германских и скандинавских народов, обделяя вниманием современные живые религии.
Сама тенденция противопоставления академических источников и современного религиозного опыта разделяет языческое сообщество на два лагеря. Те, что придерживаются власти науки, высмеивают любого, кто не согласен с их собственными позициями, считая оппонентов абсолютно безграмотными мистиками. Те, кто оспаривает гегемонию науки в вопросах веры, сражаются в заранее проигранной битве, где им просто нечем подтвердить то, что не должно быть подтверждаемо. Сколько раз вы, наверно, видели в языческих группах в соцсетях все эти гневные обсуждения, где участники обвиняют друг друга в чём угодно, вплоть до нацизма, но не обсуждают сакральное.
Путь вперёд.
Но есть другой путь. Мы можем уважать учёных за их усердные исследования и изучать их работы, не рассматривая их доводы в качестве дубины, с помощью которой можно будет очистить язычество от всех оппонентов. Мы можем согласиться с тем, что современные религиозные переживания не отличаются по своей природе от бывших в древнем язычестве, и мы можем отличить тех, кто говорит от души о перенесённом опыте от возмутительных провокаторов.
Чтобы найти новый путь, мы можем отказаться от ложного противопоставления академических авторитетов и личного опыта, потому что мы уже убедились бессмысленности такого подхода и вместо этого обратиться к публичному богословию Язычества. Мы можем создать глубокую, тщательную, страстную, качественную работу, сочетающую в себе всё лучшее из того, что мы узнали от светских учёных с самым сильным личным опытом, когда мы рассмотрим важнейшие проблемы современной жизни.
Стремление к знаниям и глубина опыта не являются взаимоисключающими желаниями. Необходимо усвоить это, чтобы мы смогли создать живое и современное богословие. То, что я предлагаю, так это неограниченное участие язычников в общем деле создания нового богословского труда, объединившего в себе написанные самими верующими произведения, что расскажут о жизни язычества в современном мире. Если мы действительно являемся открытой миру религией, а не скованной в своих фантазиях сектой, то мы должны выйти к этому миру. Мы должны взаимодействовать с событиями и течениями в том обществе, в котором мы живём. Социальные активисты показали нам, что личность и политика влияют друг на друга. Но из этой диады я бы сделал триаду, добавив к личности и политике ещё и религию, потому что они неразрывно связаны, хотим мы того или нет.
Язычники с крайне правыми убеждениями уже участвуют в публичных выступлениях и делают это довольно долгое время. Как язычники с позитивными намерениями, мы выступаем против какой-либо связи религиозного языческого движения с националистскими или неонацистскими идеями и лозунгами расового превосходства. Однако эти люди уже определяют то, как мы выглядим в глазах общества. Эти люди, опрошенные журналистами, уже представляют нас с вами в средствах массовой информации. Это те люди, которых видят и читают наши друзья и коллеги. Это те люди, что уже начали олицетворять собой всё наше религиозное движение.
Регулярно реагируя на них, мы позволяем им устанавливать уровень общественного обсуждения. Да, мы должны осудить их преисполненные ненавистью заявления и акции и настаивать на том, чтобы они перестали подменять собой всех остальных язычников в мире, но экстремистские настроения уже угрожают стать основной канвой всего современного язычества.
Как я уже упоминал ранее, научные и эмпирические подходы не так уж сильно отличаются друг от друга. И наши общие усилия над будущим сборником могли бы объединить их. Массивное двухтомное издание «Our Troth», составленное в сотрудничестве с членами «The Troth», объединило в себе труд множества языческих авторов из различных течений, поскольку эта книга помогла навести мосты между научным и духовным. Труд «Sacred Gifts» Кирка Томаса (Kirk S. Thomas) может и был написан о друидах, но продолжает считаться одним из сокровищ языческой мысли, и является отличнейшим примером объединения в одной работе анализа прямых и косвенных исторических источников и открытой дискуссии о персональном религиозном опыте и духовном прозрении.
Что выделяет все эти превосходные издания, так это умение авторов направить как академическое, так и экспериментальное понимание божественного в общий котёл религиозных убеждений и ритуалов. Мы изучаем древние творения, чтобы понять богов, медитируем, чтобы научиться обращаться к богам и т. д. Живая религия нуждается в этих вещах. Этого требует наша связь с традицией и сообществом. Нам нужно понимание, которое являлось бы интеллектуальным и духовным одновременно.
И я предлагаю нечто большее.
Новое богословие Асатру.
Йормундур Инги Хансен (Jörmundur Ingi Hansen) однажды сказал об исландском Асатру: «Поведение людей в обществе полностью отражает их отношение к религии. Вы должны быть последовательны в своей вере, чтобы ваши воззрения не проявлялись исключительно по воскресеньям.» Если вы согласны с этим — а я думаю, это так — возникает вопрос: как наши убеждения влияют на наше поведение в обществе? Если мы не стремимся подражать поведению тех христиан, что проявляют свою веру лишь в воскресный день, или поведению тех язычников, что вспоминают о богах лишь во время блота, то мы должны спросить себя, как наши верования, которых мы придерживаемся, и ритуалы, которые мы практикуем, влияют на другие элементы нашей жизни?
Католический религиозный журналист Кеннет Л. Вудворд (Kenneth L. Woodward) особо выделял мнение раввина Авраама Джошуа Хешеля (Abraham Joshua Heschel) о понимании роли религии в повседневности. Как выразился раввин, «мы понимаем религию как освящение повседневности», когда «еврейский народ создаёт «освящённое время» посредством ежедневной молитвы, соблюдения Субботы и чтением пророческих свидетельств». Как язычники, мы имеем свои собственные формы молитв и освящённых дней, но мы упускаем элемент пророческого свидетельства, в смысле «несущего истину слова». Для меня это то, что соответствует теологии Тора, обречённого на гибель бога, но противостоящего грозному змею. Это соответствует богословию Провидицы, мудрой женщины, изрекающей откровение о своём великом видении прошлого, настоящего и будущего для всех детей Хеймдалля, ко всему человечеству. Настало время встать и нам обратиться к миру.
Десятилетия назад прогрессивные католические богословы Латинской Америки создали «Liberation Theology» теологию освобождения, «в ответ на заявление II Ватиканского собора о том, что церковь должна погрузиться в проблемы мира». Теологам Освобождения была присуща невероятная приверженность борьбе за простых людей против их угнетателей, но Папа Римский посчитал, что они зашли слишком далеко и публично их осудил. Язычники уже погружены в проблемы этого мира. Само существование этой конференции показывает, что мы есть. Давайте учиться у храбрых Теологов Освобождения, ведь многие из них стали мучениками за свободу, и пусть наше знание истории, наше внимание исследованиям, наша жизнь в ритуале, наш опыт божественного и наша любовь к этому миру помогут нам создать новое богословие, напрямую отвечающее на важнейшие вопросы нашего времени.
Основная форма этого богословия может быть простой: определите проблему, рассмотрите ее в контексте языческого мировоззрения и предложите путь, основанный на идеалах язычников. Если Язычество во всех его формах поистине уникально и принципиально отличается от доминирующих мировых религий, которые так долго определяли ход мировых событий, то мы могли бы предложить новые перспективы и решения. Мы все были преобразованы нашей верой и практикой. Я верю, что эта метаморфоза даёт нам представление о сегодняшних событиях, и наше суждение о них заслуживает того, чтобы их услышали не только другие язычники, но и все дети Хеймдалля.
Небольшая группа может оказать значительное влияние. Двенадцать мужчин и женщин, встретившихся в отеле «Borg» в Рейкьявике в 1972 году, начали современное религиозное движение Асатру, в различных формах которого есть последователи из девяноста восьми стран.
Даже если немногие из нас согласятся принять участие в создании нового богословия Асатру, мы несём изменения к лучшему этому миру.
Настоящим я предлагаю всем желающим стать редакторами первой международной антологии публичного богословия Асатру. Я приветствую всех, кто практикует открытую форму язычества, и предлагаю им внести свой вклад в этот проект. Я призываю всех, кто желает написать подходящий к будущему изданию очерк или уже сделал это, связаться со мной. Я же буду работать над составлением сборника очерков по целому ряду вопросов, включающего в себя самые различные точки зрения. Я намерен работать с писателями, чтобы присланные текста приобрели соответствующий формат, и готов найти издателя, могущего распространить этот труд широкому кругу читателей.
Сегодня мы собрались в Германии, чтобы принести мир в наши сердца и возвести мосты между нашими позициями. Так давайте вместе менять к лучшему этот мир, что мы восхваляем в наших словах и делах. Славьтесь девы, вплетающие нить дружбы в полотно этих священных дней, и славьтесь мужи, оберегающие священное место от таящихся во тьме змей.
